Я иду в школу!

         Весна — время особых хлопот в семьях будущих первоклассников. Встрепанные родители бегают от одной элитной гимназии к другой, чтобы вовремя успеть записаться на собеседование или тестирование. В некоторых семьях, где мамы и бабушки отличаются особым рвением в проталкивании чада к светлому будущему, детям ищут репетиторов по объявлению «Готовлю к поступлению в первый класс» или по настоятельным рекомендациям уважаемых знакомых. И вот с малышом занимаются с утра до вечера, так что ему поиграть некогда. Даже время прогулок приходится сокращать. А школьный психолог вдруг огорошивает маму на приеме: «Ваш сын — замечательный малыш. Но к школе пока не готов. Лучше ему еще годик в детский сад походить». Мама, конечно, в гневе: «Насажали тут всяких липовых «специалистов»! Напридумывали глупостей! Да кто он такой, этот психолог, чтобы мне указывать? Ребенок и читает уже, и до ста считает, и домашний адрес знает. Даже прописи освоил. И он, видите ли, не готов! Что значит — не готов?» Действительно, что значит — «не готов»? Что, собственно, означает эта злополучная «готовность к школе», которая доставляет так много хлопот педагогам и заставляет так сильно нервничать родителей?           
      У любого  понятия, как правило, есть своя история. Сейчас мы уже привыкли к сочетанию «готовность к школе». Но это, довольно молодой термин. И проблема готовности к школе тоже очень молодая. В начале 80-х о ней только начали говорить. И даже такие большие психологи, как А. В. Давыдов, не придавали ей серьезного значения. А возникла проблема готовности в связи с экспериментами по обучению шестилеток. Пока дети шли в школу с семи или даже с восьми лет, никаких вопросов не возникало. Конечно, одни учились лучше, другие — хуже. Учителя имели с этим дело и по-своему объясняли причины неуспеваемости: «плохая семья», «запущен», «звезд с неба не хватает». Но когда они столкнулись с шестилетками, привычные, устоявшиеся методы работы вдруг потерпели фиаско. Более того, несостоятельными оказались прогнозы школьной успешности детей и привычные объяснения их неудач. Вот приходит симпатичный ребенок из интеллигентной семьи. Воспитанный. Родители уделяют ему много внимания, развивают, как могут. Он и читает, и считает. Казалось бы, чего еще хотеть от будущего ученика? Только учи его — и получится отличник. Так не получается! Шестилеток принимали не везде. Это, как правило, были элитные школы, имевшие возможность, так или иначе, отбирать детей. Учителя и отбирали — по привычным для себя показателям. А через полгода выяснялось, что, чуть ли не половина отобранных детей не оправдывает возлагавшихся на них надежд. Не то, что отличники из них не получались: возникала проблема даже на уровне освоения программы. Казалось, что возникшие сложности решить можно: раз дети плохо учатся, значит, плохо готовы. А  раз дети  плохо готовы, нужно готовить лучше. К примеру, с пяти лет. И под этим «лучше», опять понималось «читать, считать» и т.п. И опять ничего не получалось. Потому что нельзя ничего хорошего сделать с ребенком с помощью механического снижения планки обучения, игнорируя законы его психологического развития. 

         Готовность — это определенный уровень психического развития человека. Не набор некоторых умений и навыков, а целостное и довольно сложное образование. Причем неправильно суживать его исключительно до «готовности к школе». Каждая новая ступень жизни требует от ребенка определенной готовности — готовности включаться в ролевые игры, готовности отправиться без родителей в лагерь, готовности обучаться в вузе. Если ребенок в силу проблем своего развития не готов вступать в развернутые отношения с другими детьми, он не сможет участвовать в ролевой игре. Если он не готов ехать в лагерь без родителей, оздоровительный отдых обернется для него пыткой. Не готов играть по правилам университета, не сможет успешно учиться. Но наивно полагать, что можно предотвратить какие-то сложности в его жизни, опережая события.Успехи молодого человека в вузе никак не связаны с тем, читают или не читают вузовские преподаватели лекции в старших классах его школы. Вузовские преподаватели, как правило, при работе со старшеклассниками пользуются привычными для себя методами обучения — вузовскими. А школьников нужно учить школьными методами. И блестящий университетский профессор может сделать для развития ребенка не больше, а меньше, чем хороший школьный учитель. Точно так же вживление школьных методов обучения в детский сад не является профилактикой школьных трудностей. Как раз наоборот — оно их порождает.  Существует непреложная логика личностного развития: человек не может в своем развитии перейти на новый этап, если он не пережил, не прожил полноценно этап предыдущий. Чтобы ребенок из дошкольника превратился в школьника, он должен качественно измениться. У него должны развиться новые психические функции. Их невозможно тренировать заранее, потому что в дошкольном возрасте они отсутствуют. «Тренировка» — вообще слово некорректное по отношению к маленькому ребенку. Моторика, мышление, память — все это прекрасно. Только к школьной готовности никакого отношения не имеет. Огромное количество книжной продукции, запудривающей родителю мозги (мол, купите — и дело будет в шляпе), никак не влияет на ее вызревание. Это процесс внутренний, и извне им управлять невозможно. 

Во-первых,  ребенок должен уметь видеть учебную задачу, принимать ее. Д. Б. Эльконин, так и говорил об этом: первый показатель готовности к школе — «прием учебной задачи». Когда учитель пытается объяснить детям смысл умножения на примере выложенной плитками кухни, а дети начинают задавать вопросы о цвете плитки, о магазине, в котором плитку купили, о том, какая машина столько плитки привезла и т.п., это значит: они не могут принимать учебную задачу, не видят ее. Почему? Потому что не готовы к школьному обучению. 
Во-вторых, ребенок, готовый к школьному обучению, умеет выделять общий способ действия. Он способен охватить ситуацию целиком, ее смысловую составляющую. Дошкольник же на его месте будет действовать формально. Вот пример. На одном занятии в детском саду воспитательница написала на доске пример: «5—3». Дети должны были придумать задачу по этой записи. И один мальчик задачу придумал: «У мамы было пять ножниц. Три она взяла и съела. Сколько ножниц осталось?» Опускаем характеристику мальчика. Интересно, что ответили другие дети. Они ответили: «Осталось двое ножниц». На полном серьезе. Никто не засмеялся. Ну, и действительно. Пять — это три и два. Три убрали, два осталось. Умеют считать эти малыши? Умеют. Готовы к школе? Не готовы. 
Третья составляющая готовности к школе — появление специфической самооценки. Как-то я проводила исследование самооценки у дошкольников и младших школьников. Для этого использовался ряд сюжетных картинок. Например, на картинке изображалась горка. По ней на лыжах съезжает мальчик. А на следующей картинке этот мальчик лежит в сугробе, лыжи в разные стороны торчат. Или девочка поднимает ведро с водой. А на другой картинке ведро упало, вода разлилась. И вот я задаю детям вопрос: «Почему так вышло? В чем причина неудачи?» Что отвечают дошкольники? Горка крутая, ведро тяжелое. А школьники? Мальчик не очень хорошо умеет на лыжах кататься. Девочка недостаточно сильная, чтобы ведро поднять. Но мальчик, добавляют они, потренируется и научится съезжать. Девочка тоже подрастет, и обязательно с ведром будет справляться. О чем это свидетельствует? О разном подходе к жизни. Дошкольники еще не выделяют себя из окружающей действительности в качестве субъектов деятельности. Местоимение «я» для них тотально: не «я» в конкретной деятельности, а «я» вообще, «я» в целом. При таком взгляде на жизнь его не то что первая двойка или тройка, его четверка убьет наповал. Ведь если «я» нарисовал не очень хорошо, это значит — «я» плохой. Это значит — меня любить не будут. И, наконец, четвертая составляющая: дошкольник живет в игровом пространстве. Его интересует сюжет, но совершенно не интересует процессуальная сторона деятельности. Казалось бы, это парадокс: ведь дошкольник и мыслит-то, только что-нибудь делая. Но он не рефлексирует способы своей деятельности. Если задача у него не получается, дошкольник скажет: «А я как будто сделал!» Вот такие специфические составляющие школьной готовности. Теперь надо ответить на важный вопрос. Что означает этот «диагноз»: «ваш ребенок не готов к школе»? Родитель с испугом прочитывает за этой формулировкой нечто страшное: «Ваш ребенок — недоразвитый». Или: «Ваш ребенок — плохой». Но речь идет о шестилетнем ребенке. И констатируемая на данный момент неготовность к школьному обучению значит всего лишь то, что она значит. Ребенку с поступлением в школу надо повременить. 

Он еще не доиграл!